Волгоградский пенсионер посреди жилого квартала растит сад для горожан

Триколор на клумбе

Бывший военный, тем более врач, привык разговаривать четко и строго. Вот и нас не жалует во время экскурсии по дорогим его сердцу пяти соткам. «Идите точно за мной». Мы послушно следуем и слушаем.

– Первым делом посадил девять ореховых деревьев, – рассказывает пенсионер. – Тут же пыль и гарь, а орех, будучи абсорбентом, их поглощает. Вот это дерево и срубали, и срезали, думал, что не выживет, но ошибся, как видите. А между орешинами боярышник крупноплодный, жасмин, глицинии, розы…

Дальше Александр Николаевич сбивается на латынь, но мы киваем, чтобы возникла иллюзия равноценного диалога.

Сад-огород от внешнего мира практически не защищен. Не остановишь ведь непрошенных визитеров шиповником? Поэтому следы набегов в виде осиротевших ямок видны отчетливо. Кому каштан приглянулся, кому душица, кому шафран шалфейный… Чтоб выдолбить здесь ямку, порой уходило несколько часов.

Счет потерям садовник уже не ведет – к чему эти грустные вехи. К тому же утраты восполнены. И шафран уже есть, и саженцы каштана поднимаются…

Вот чего он совершенно не хочет понимать: смысл воровства. Ведь на даче человек бывает в летнее время в лучшем случае раз в неделю. А здесь, у дома, проходя мимо, можешь любоваться цветами и дышать их ароматом каждый день.

Но все равно тащат. Другая печаль – цветы рвут! Высаживает он их, кстати, не абы как, а системно, как привык все делать. «Если на панораму с определенной точки посмотреть – все цвета российского флага». Еще не все растения, правда, расцвели, но зрелище обещает быть впечатляющим.

«Ваш номер 3178, ждите...»

Говорят, два переезда равны одному пожару. Александр Петрук, переживший, получается, 16 огненных крещений, матерый погорелец и философ. Регулярно перетаскивая с собой на каждое новое место жительства библиотеку в три с половиной тысячи томов, станешь им поневоле.

Переводу в Волгоград из Казахстана он обрадовался – город знаменитый. Но корни пустить оказалось проблематично. «В списке первоочередников ваш номер 3178». Так началась его схватка с чиновничьим племенем. Шесть раз документы доходили до администрации президента и благополучно возвращались обратно. За восемь волгоградских лет семь квартир по найму сменил, пока бумаги путешествовали. Работал без отпусков – семью кормить надо.

Был период, когда полковник вместе с супругой подряжался в пойме урожаи сельхозпродукции собирать. Запомнился колхоз Чапаева, где они ударно на уборке лука потрудились. Кореец-плантатор, впечатленный пенсионерами-стахановцами, не только загрузил их мешками с луком, но и помидорами, морковью обеспечил, до автобуса доставил и сам загрузил.

Выяснилось, что фермер, как и Петрук, в Томске высшее образование когда‑то получал, только строитель по профессии. «Делай добро и бросай в воду, оно к тебе вернется» – Петрук любит эту армянскую пословицу. И однажды чудо свершилось. Отца Алексия, попечителя фонда обеспечения военнослужащих жильем, обращение военврача (плюс приложение из 98 листов) убедило. Пришла в 2001 году в Волгоград наконец директива обеспечить квартирой кавалера ордена Мужества, главу многодетной семьи.

– В Чечню меня отправили, чтоб отделаться, – вспоминает Александр Николаевич, – надоела начальству моя переписка с Москвой насчет жилья, и захотели разом решить эту проблему. А откажешься ехать – из армии демобилизуем. Командировок было две, но запомнилась больше вторая, в ходе которой и награду заслужил. Понятно, что врачу в руки брать оружие ни к чему, но завалили наш вертолет с ранеными, и пришлось лечь за пулемет, а потом и за автомат взяться.

По возвращении началась у врача война местного значения. Задолжало ему государство 46 миллионов, а вернуть все недосуг. Восемь (!) лет шли суды. К решающим боям полковник-орденоносец подошел в полной готовности: 15 кг документов накопил, шесть финансовых экспертиз пережил, еще одно высшее образование получил – чтобы на равных с оппонентами тягаться.

Помимо того, что заработанные деньги в полном объеме получил, «бонус» еще имел место: по ходатайству новоиспеченного экономиста трех судей, которые вели его дело, от работы отстранили. Без права заниматься судебной деятельностью!

Его аллеи славы

Понятно, кто в медики идет: желающие помочь другим. Петрук словно еще не всех своих пациентов вылечил – врачует порой детвору. Спорыш, тысячелистник словно по заказу выросли на его сотках.

– Еще Суворов требовал, чтобы в ранце у каждого солдата был тысячелистник, – припоминает Александр Николаевич, перечисляя замечательные качества этого народного средства.

И болеутоляющее, и противогнойное. Если к отставному доктору кто обращается, чудотворные травки тут же подтверждают свою репутацию. Но чаще к нему приходят подростки – просто поговорить.

– Многие дети сейчас сами себе предоставлены, а ко мне толпой иногда приходят, – объясняет Петрук. – Говорят, мол, вы так интересно рассказываете. Сядут вокруг, как воробьи, слушают. Некоторые помочь в саду вызываются, но я отказываюсь. Набеги реже совершать стали – уже хорошо. А помощник у меня только один – лопата. Иногда еще лом, потому что земля здесь, как бетон.

Вот такой пенсионер с ломом и лопатой. Самое время, казалось бы, навещать детей. Один Южный поток строит, другая – в Сколково, третья какие‑то композитные материалы создает…

А он все деревья и цветы сажает. Уже в 4 утра с ведрами наперевес, а весь полив занимает четыре с половиной часа. Примерно так же было в местах, где службу проходил. В Потсдаме оставил о себе память в виде 45 березок, на Черниговщине высадил аллею из 12 дубов. А в Казахстане, в Семипалатинске, где служил дольше всего, зеленая память самая богатая.

Слушая, возникает ощущение, что, уехав еще в юности с Украины, он пытается воссоздать свою родную Шепетовку, чтобы поближе к нему была. И здесь, в поселке ГЭС, где, как он говорит, по ночам соловьи слышны, мечта приблизилась.

…А перед тем как прощаться, неожиданно говорит: те девять ореховых деревьев, что он высадил, – это память о девяти сбитых в Чечне экипажах вертолетов. Гибель людей, которым он не мог помочь, навсегда в сердце. А их имена и фамилии скоро появятся на памятном знаке – он решил поставить его здесь.